15 Мар Репортаж из ближнего окопа

ЭВФЕМИЗМ ГЛОБАЛИЗАЦИИ

В последнее время часто говорится о едином информационном пространстве, о грядущем открытом мире, в котором будет услышан голос каждого. Но много ли мы слышим о происходящем в Китае, Индии, Юго-Восточной Азии, где сосредоточено две трети населения планеты? Если оттуда и доносятся отголоски, то эхом «Рейтера» и «СиЭнЭн», которые решают, что является первоочередной новостью, а что подлежит безвестности. Уже пятое столетие мир испытывает мощнейшее давление Западной цивилизации, по словам Тойнби, самой агрессивной из когда-либо существовавших. Судьба миллиардов интересует «золотой миллиард» лишь с точки зрения собственной выгоды или угрозы. И когда говорится о проникновении цивилизации в самые отдаленные уголки, молчаливо подразумевается именно Западная цивилизация. (Тойнби приводит в пример афганского моджахеда, взявшего в руки английскую винтовку и вместе с ней перенимающего западное мышление.) Считается, что ХХI век должен стать веком культурной конвергенции, однако конфликт цивилизаций, о котором стыдливо умалчивают, это оборотная сторона их диалога. А симметрией в отношениях Запад — Остальной мир и не пахнет, то, что выдается за неизбежный прогресс — улица с односторонним движением. Удел третьих стран — изучать английский, смотреть голливудские блокбастеры и следить за выборами в Белый дом, гадая о жестокости или милосердии нового хозяина. Им гарантируется убогая стабильность в обмен на независимость. При этом ее утрату замечают немногие — проводятся выборы, в парламентах обсуждают различные программы, но пройдут лишь утвержденные Вашингтоном. Неоколонизация больше не подразумевает плантатора в пробковом шлеме, ее приметы — это масса респектабельных лгунов, оккупировавших СМИ, ежедневно обманывающих соплеменников.
И в России многие напоминают сегодня лакеев в господском доме: они ощущают причастность к иным манерам, ослепленные иллюзией просвещенности чужого народа и темноте своего. О чем бы ни шла речь, они руководствуются простой антиномией: «Запад хорош — Россия плоха». Причисляя себя к Западу, большие патриоты Америки, чем сами американцы, они нашли применение в клишировании демократических стереотипов, играя роль самозванных миссионеров. По их мнению лучшее для России стать калькой Запада. Одни искренне верят в это, другие — потому что выгодно. Так в сорок втором на немецкий танк, рвущейся к Волге, запрыгивала жаба, чтобы, добравшись до воды, устроить в ней свое, жабье царство. Люди с подобной психологией существуют во все времена, их большинство в любом народе, трагедия, если они у власти. Что можно сделать, чтобы снять телеведущего годами проводящего антинациональную политику? Как в рамках демократии может эффективно сопротивляться народ, чьи богатства используют другой народ? Отсюда — терроризм, ксенофобия, — естественный ответ на вызов*. Недавно по Европе прокатились мусульманские волнения, политологи ищут их корни, причины, вызвавшие осквернение церквей и взрывы мечетей. А они на поверхности: желание европейцев привлечь дешевую рабочую силу — турок, албанцев, североафриканцев. За религиозной вуалью кроется вечный конфликт хозяина и наемного, сытого представителя дряхлеющей цивилизации и голодного, энергичного варвара.
Известно, что чужая культура обогащает свою до тех пор, пока ее не губит. Китай и арабо-мусульманский мир, чутко реагируют на проникновение Западных ценностей, и у них есть шанс выдержать их натиск. К тому же свою роль играют этнические и расовые различия, слишком далеко от западной магистрали пролегают исторические рельсы ближне и дальневосточных народов. Православная же цивилизация, как наиболее близкая к Западной, вполне может быть поглощена. Трагедия ли это? Быть может, освоившие нашу территорию будут счастливее? Исчезла же духовная предтеча России — Византия; быть может, нужно считать свою историю ошибкой? Однако, Ватикан недавно назвал Запад «цивилизацией мертвых». И действительно, складывается ощущение, что она продолжает жить по привычке, как крепкий, жилистый старик. Одна из главных примет старости — приводить собственный путь как образцовый. Но сегодня на Западе отчетливо проступают типичные для вырождающихся цивилизаций язвы: демографический коллапс и агрессивный феминизм, гомосексуализм и наркомания, вульгарное эпикурейство и тотальное лицемерие. После падения железного занавеса мы испытали их на себе: худшие стороны Запада передаются как ветрянка. Инстинктивно это чувствуют арабы и китайцы, а в России «американизации» открывают зеленую улицу. Ее апологеты смешивают кириллицу и латиницу (хотел бы я видеть нечто подобное в Нью-Йорке!), дублируют американские телепрограммы, которые в русифицированной версии выглядят особенно пошло.
А пока фотографии Мэрилин Монро не сменятся образами Гагарина, нация не воскреснет, она будет обречена поддаваться обаянию «мягких ценностей» и считать толерантность главнейшим достижением человечества.

ПЛЕБЕИЗАЦИЯ ИСКУССТВА

Демократизация искусства, отмена эстетической цензуры привели на рубеже тысячелетий к торжеству безвкусия. Рок-музыкант, звезда шоу-бизнеса — идол, пророк, символ, икона, он выше философа, достойнее врача, утонченнее художника. Утверждают — так во всем мире, это необходимость, которой надо подчиниться, как в свое время автомобилю. Однако рок-музыка — национальное изобретение англосаксов, как и стриптиз. Ясно, что если бы правила Китайская цивилизация, мир учил иероглифы и Конфуция.
Мы держим удар, не стоит вуалировать это лозунгами о свободном, космополитическом мире. Мы переживаем культурную эскалацию, перенимая вместе с языком чужие стандарты, как маску вместо лица, примеряем несвойственные стереотипы. Ограничения и цензура, конечно, не к чему не приведут, но говорить, что в макдональдсах отвратительно кормят, а эстетика Голливуда ниже критики, что торжество демократии в культурной сфере приводит к победе fast food, когда духовная пища подменяется суррогатом, — прямой долг современных пастырей. Но это остается правдой о голом короле. Разве наша «телевизионная интеллигенция» не понимает сути происходящего? Однако сегодня единственный востребованный талант — мимесис, пустое копирование. Телеканалы, стараясь перещеголять Фукуяму, утверждавшего, что эволюция человечества сведется в дальнейшем лишь к построению развитой демократии по американскому образцу, изо дня в день прививают чужую историю, шельмуя свою. И Петр Первый брил бороды, однако строил корабли и возводил Петербург. И Екатерина Великая родилась не в Рязани, дело не русопятстве и квасном патриотизме, а трезвой оценке того, что пойдет на пользу нации. Но наша «элита» существуют в себе-и-для себя, оторванная от нужд своего народа. И пока не придут те, кто его интересы ставит выше личных, до тех пор будут продолжаться поиски национальной идеи в лабиринтах лжи. Духовные лидеры Запада уже выстроили свои народы в очередь за гарри поттерами и властелинами колец, нужно ли становится туда крайними?
Наличие идеологического конкурента стимулировало искусство Запада, здесь также велась гонка вооружений, но с крушением коммунизма, когда во главу встала единственно прибыль, наступило царство ширпотреба. Часто возражают — это масскультура. Но другой нет. Официально объявленные «интеллектуальными» фильмы и книги не поднимаются выше бытовой философии, так или иначе они ориентированы на кассовый сбор. Но скорость оборота, быстрота потребления — основа эффективности шоу-бизнеса губительна для искусства. Воспитанным на Бергмане и Феллини, Тарковском и Фасбиндере, особенно тяжело наблюдать его упадок, видеть лживые реверансы в сторону современных сказок для взрослых. Но поколения можно воспитывать на любых парадигмах. Так, эллинизируясь, просвещенные римляне ходили в театр, проникаясь высоким духом Софокла и Еврипида, а по мере варваризации Рим рукоплескал уже поверхностным комедиям Плавта и изъяснялся на вульгарной латыни.
Капитализация культуры повлекла ее уничтожение, ее храм заполнили торгующие, ее апокалипсис ознаменовался приходом дилетантов. Теперь важно не «что» или «как», а «кто». Выбор лауреатов престижных премий остается непостижимым, если принимать во внимание только эстетические критерии, но все встает на места, когда учитываешь геополитические расклады. В комитетах по присуждению национальных премий заправляют шарлатаны из интернациональной лавочки постмодернизма, набившие руку на откровенной пошлости и демонстрирующие абсолютное презрение к своему народу.
Как известно, пропаганда, которая в век электронных технологий свелась к нейролингвистическому программированию, решает все. И особую роль здесь играет Голливуд. У американцев за поколения выработался к нему иммунитет, как в свое время у нас к коммунистическим лозунгам, они привыкли, что визитная карточка Америки лжет, научившись разделять слова, произносимые с экрана и реальную жизнь. Другие же его потребители, лишенные двоемыслия, после голливудских грез особенно легко ловятся на болтовню о демократии. Мы видим эту картину в Сербии, Грузии, Украине — бунтующая молодежь, воспитанная на сказочных образах Голливуда.** Ясно, почему фильмы, наряду с оружием, составляют единственные статьи американского экспорта, почему фабрика грез объявлена конгрессом важнейшим орудием пропаганды, защищающей национальные интересы.

ПРИЗРАК ДЕМОКРАТИИ

Демократия давно стала синонимом Запада, его символом, между ними в массовом сознании поставлено равенство. Демократия отождествляется с Западной культурой, образом жизни, который сложился в Европе и США, при этом, что она означает в чистом виде, смертному знать не дано. Она нашита на плащах современных крестоносцев, ею, как Библией, прикрываются, оправдывая любую экспансию. «Лидер такой-то страны противиться Западному господству», — звучит ужасно; а вот «Диктатор, задушивший демократию», — вполне пристойно. США пошли еще дальше, отождествив себя с добром, противопоставив себя «оси зла». Теперь все, кому не нравится сложившийся порядок автоматически демонизируются, причисляются к силам тьмы. Удивительное лицемерие! Еще недавно такое пристальное внимание к Сербии и Грузии сменилось после торжества в них западной демократии полнейшим равнодушием. Между тем сербы в результате утратили святыни Косова, а грузины после «революции роз» еще глубже увязли в нищете. Но это мало заботит Запад — на очереди Украина и Белоруссия, Иран и Северная Корея, намечаются «свободные» выборы в оккупированном Ираке.
Что бы ни говорилось о движении в сторону Запада, в коллективном бессознательном его представителей проходит четкая граница: задворки Европы — это Польша, дальше — бурлящая варварами пустыня Тартари. Ужас перед ней родился не с появлением коммунизма, как нам пытаются представить, и не исчез с его падением. Этот страх уходит вглубь веков. И Блок не вчера писал «Скифов», и апокрифическое «Завещание Петра Великого» стало гулять по Европе задолго до СССР, и миф о российской угрозе будет изжит лишь с исчезновением восточного соседа.
Запад богат. И кажется, что, если быть к нему ближе, то какая-то малость обязательно перепадет. Но это заблуждение. Скорее отнимут последнее, рационализм западного человека складывался веками. Запад давно усвоил истину, которую теперь несет во все уголки земли: возвыситься можно только за счет других. Если один богатеет, остальные беднеют — будь то отдельный человек или народ.
Существуют два полюса управления массовым сознанием, продиктованные самой психологией. Первый принимается на вооружение тоталитарным государством, когда господствует единственная идеология, когда с инакомыслием борются путем замалчивания. Цена слова при этом неимоверно вырастает, просачиваясь сквозь кордоны цензуры, оно способно взорвать общество. Демократия избирает принципиально иную манипуляцию. A priori декларируется равенство всех точек зрения, свобода высказывания превращается в забалтывание, вырабатывая стойкий иммунитет к правде, которую топят в словах.
И ежедневная сенсация отупляет не меньше, чем ее вечное отсутствие.
Если неудобную интерпретацию тоталитарный режим прячет в дальнем углу, то демократия — на видном месте, растворяя в десятках противоположных мнений. Потребителя отучают мыслить, на ярмарке мнений всегда найдется готовый рецепт. При этом неугодную истину высмеивают, на нее смотрят свысока, ее презирают. И она, теряя привлекательность, перестает быть угрозой. К этому старинному рецепту прибегали фарисеи, изощряясь в силлогизмах, стараясь «уловить в словах». Какой способ эффективнее показало время, какой привлекательнее — дело вкуса.
Стена молчания сводит с ума, дезориентирующая говорильня ведет к безумию.

НА ЗАПАДНОМ ФРОНТЕ БЕЗ ПЕРЕМЕН

Россия вот уже триста лет, как незваный гость, стучится в закрытую дверь Запада. На этом направлении мы набили уже столько шишек, что пора было давно разочароваться в магии заходящего солнца и повернуть на Восток. Укрепление азиатского вектора в политике, переориентация экономики на Индию и Китай позволило бы ослабить железную хватку Запада. Сейчас Азия вполне конкурирует с Европой, а будущее, очевидно, за ней, она уже сегодня может обеспечить нас всем необходимым в обмен на перенаправленные газо и нефтепроводы. Но кто будет осуществлять этот поворот? Прозападные политики? Олигархи живущее в основном на Западе или журналисты, чувствующие у себя на родине, словно в длительной командировке? Они озабочены тем, чтобы подогнать тело под чужой кафтан — Россию в который раз терзают привнесенные идеи, ее заставляют думать с оглядкой на экзаменующую Европу.
Подмена духовных парадигм, когда форма перестает соответствовать содержанию, в конечном счете, ведет к вырождению. Уничтожение традиций, забвение собственной истории губительны для нации, а холодная война показала, что даже ядерное оружие не спасает от поражения — достаточно иметь размытые ориентиры. Чужие ценности, самые распрекрасные, превращаются в вирусы, вызывают духовную болезнь, общественную шизофрению, раздвоенность между врожденным, сложившимся за века психотипом и новыми ориентирами. Мы давно блуждаем по болоту, а нам твердят про необходимый этап развития, про естественный путь, который надо пройти. Лекарство оказалось хуже болезни, а его продолжают давать. Сколько нам еще бродить по пустыне? Чтобы выйти из нее числом в десять раз меньшим? Чтобы вырваться из плена «имперских» амбиций? Западная демократия победит в России только с исчезновением славянского этноса и заселения ее территорий другими народами, которые исповедуют иной образ жизни. Конечно, XVIII век был заимствован нами у немцев, а в XIX дворяне изъяснялись на французском, однако это была горстка управленцев, западный ветер бушевал на поверхности и не затронул глубин народного сознания, продолжавшего хранить родную культуру. Сейчас — иное: электронные средства проникают в каждый дом, каждое сердце. И это грозит потерей корней, утратой самоидентификации, исчезновением, как народа. В России первично сознание, и убожество нашей экономики лишь производная от убожества нашей сегодняшней морали. Все признаки нравственного разложения, которые демонстрирует современная Россия указывают на то, что страна находится в состоянии распада, и никакая вертикаль власти его не остановит.
В отличие от многих малых народов русские легко ассимилируют, и в этом наша слабость — немногочисленные остатки этноса растворятся в Западном мире.
И я не вижу, почему это не случится.

Декабрь 2004 г.