У Ивана Зорина странная литературная судьба. 54-летний автор десятка сборников прозы по-прежнему остается известен лишь узкому кругу почитателей.

Маргинальное положение в современной словесности никак не связано с качеством его письма: Зорин — профессионал, его муза не знает ни стилистических, ни тематических ограничений, легко шагая сквозь века, не спотыкаясь ни на диалогах, ни на описаниях, свободно говоря на любом культурном языке. Античный Рим, Иудея накануне Рождества Христова, Россия времен Александра I, Николая II и Путина — Зорину комфортно в любой эпохе, внятна любая религиозная система. Со всеми он свой, в каждом времени видит свои сочные детали, но каждый раз убеждается все в том же: ничего не меняется.

В рассказе «Вечная песнь», открывающем сборник, действуют помощник претора времен Римской империи на рубеже двух эр, Тит Андриан Клодий, добровольный экзекутор Французской республики Тициан Андрэ Клодель, следователь по особо важным делам Тимофей Андреевич Клодов. Их имена прозрачно намекают: они мало отличаются друг от друга — все люди, но все палачи. Исторические обстоятельства — только декорации, эпохи — карты, которые можно тасовать в любом порядке, и тасовщики те же: сатана и его мелкие помощники. «Я уже подтер имена, — угодливо завертелся бес. — Вписать новые?» При том что в истории остаются скорее те, кто больше убил, чем те, кто родил. На этих страницах вообще много убивают — соперников, врагов, братьев, случайных прохожих.

В итоге Зорин собирает довольно пеструю команду — на его корабле плывут лузеры и маргиналы всех мастей: дауншифтер из юристов, сбежавший во Вьетнам спиваться и умирать, могильщик из бывших редакторов, одинокий художник, потерявшийся в собственной картине, воришка, глухой сын скотницы, обладающий необыкновенно острым зрением, помещик, листающий Борхеса по пути в имение. И листает его он, конечно, не зря. Мир Ивана Зорина вылупился из вселенной Борхеса, только оказался подернут русской тоской и связан с русской классикой — Лермонтовым, Достоевским, Булгаковым. Но даже она поблекла, превратилась в тележвачку фильма «Преступление и наказание», под который на том свете обсуждают свои грехи покойники из рассказа с весьма выразительным названием «Библия увядших маргариток».

«Нет ни добра, ни зла. Черные тучи и белые облака одинаково скрывают солнце, освещающее пустоту…» — понимает шут и карлик Кирилл («Аватара клоуна»). И под этим прозрением могли бы подписаться многие герои книги, напоминающие персонажей резкой и веселой поэмы немецкого сочинителя XVI в. Себастьяна Бранта «Корабль дураков». Но если Брант рассматривает глупцов, жадин и гуляк в зеркале истины, ему отлично известной, то Иван Зорин не устает повторять: никакой истины нет и быть не может, «вечная песнь» человечества — убийство и зло, а редкие праведники обречены на гибель. Широкому читателю такие максимы, смешанные к тому же с культурными ребусами, в изобилии рассыпанными по книге, понятно, не по зубам. Остается немногочисленный фан-клуб любителей именно такой нелицеприятной, но бесконечно разнообразной, разноцветной и эстетически утонченной прозы.